Низвергающий в бездну - Страница 59

Анет сидела, вжавшись в каменную стену, и ждала. Ожидание – это самое гадкое из всех возможных состояний души. Оно своими не очень приятными ощущениями больше всего напоминает противное липкое чувство страха.

Вот и сейчас девушка вздрагивала от каждого шороха. То ли от страха (вдруг кто злой и противный появится?), то ли ей чудились шаги кого-то из ребят. Анет не могла сказать, сколько она просидела так: приклеившись к стене и вцепившись ногтями в розовую, блестящую шерстку Зюзюки. Гхырх сначала протестовал, пытаясь вырваться, но девушка только усилила хватку, и Зюзюка успокоился, смирившись.

От постоянного напряжения у Анет очень скоро разболелась голова. Ждать девушка совершенно не умела. Она уже готова была вскочить и двинуться по одному из коридоров в надежде встретиться с кем-нибудь из ребят. Больше всего Анет переживала за Дерри. Помимо всех внешних опасностей ему грозила еще одна, сидевшая глубоко внутри, – его зверь. Анет панически боялась, что Лайтнинг окажется излишне самоуверенным и не сможет совладать с сидящим внутри него котом, и тогда она потеряет его навсегда. Эта мысль больше всего не давала ей покоя.

Пусть Дерри и был для нее чужим, далеким и практически недосягаемым, но он все равно был рядом. Она могла просто смотреть на его и знать, что он жив, здоров и, может быть, в какой-то мере счастлив.

Если сначала у Анет и возник в отношении ксари интерес, то постепенно она заглушила его. Виной тому было сразу несколько серьезных причин.

Первая и самая банальная из них заключалась в том, что сам Дерри не обращал на девушку ни малейшего внимания. Если еще до замка леди Эльвиры он изредка улыбался ей и первым начинал разговор, то, после того как они со Стиком стали изображать счастливую пару, казалось, абсолютно забыл о ее существовании. Обиделся, что ли? Вопрос: на что?

Второй не менее важной причиной было то, что их путешествие, похоже, достаточно быстро приближалось к концу. А в конце, как они договорились, ее ждет дом. Анет понимала, что, когда она вернется на Землю, Арм-Дамаш останется для нее навсегда недосягаемой мечтой, а вместе с ним такой же мечтой останется и Дерри. «Девчонки, – с грустью подумала Анет, обращаясь к своим подругам, оставшимся на Земле, – все мы мечтали о принце на белом коне. Я своего нашла, а что толку? И конь почти белый, и Дерри почти принц, но скоро мы окажемся так далеко друг от друга, что никакая техника не позволит нам встретиться вновь. Только магия. Но и она, скорее всего, будет бессильна».

Анет в тысячный раз проклинала судьбу за то, что ее вырвали из привычного мира. Сначала девушка ругалась потому, что ей хотелось домой, подальше от этого странного и чужого мира. Сейчас же все стало намного сложнее. Одна ее половина рвалась к родителям и тому, что она почти двадцать лет называла домом. А вторая… вторая половина не хотела покидать ставший родным и любимым Арм-Дамаш. Слишком много здесь случилось такого, что невозможно забыть. Девушка понимала, что уже никогда не сможет стать прежней. Никогда на Земле ей не будет так хорошо, как было раньше. Все познается в сравнении. Ей будет не хватать звуков, запахов и красок Арм-Дамаша; вечно недовольного и надежного, как стена, Стика; поранившись, она будет в бессознательном порыве звать Дира, под руками которого любая боль проходит бесследно. А фиолетовые глаза Дерри вообще останутся в ее сердце на всю жизнь.

Она понимала, что короткое пребывание на Арм-Дамаше не просто изменит, а перевернет ее жизнь. Лелеемые с детства мечты о карьере казались теперь смешными. Чем она будет заниматься там, на Земле? Ходить на лекции в университет? Пить пиво в баре с друзьями? И ежеминутно искать в толпе волшебные, необыкновенные глаза. С наслаждением вдыхать запахи Арм-Дамаша, смеяться со Стиком и Диром и с криком боли и отчаяния просыпаться ночью, понимая, что это всего лишь сон.

Отнятая мечта. Это все равно что первый раз показать ребенку банку сгущенки, долго ходить вокруг него, доказывая, что это съедобно и вкусно, предлагая попробовать маме, папе, старшей сестре. А когда маленькое, но до жути недоверчивое существо распробует лакомство, вырвать банку из перепачканных ручонок и убрать в такой далекий, висящий где-то под потолком ящик.

Анет сейчас ощущала себя как раз таким маленьким и несчастным существом с липкими от сгущенки руками. Иногда она спрашивала себя: а что будет, если вместо Земли ей предложат Арм-Дамаш? Но от таких мыслей становилось только хуже. Ведь возвращение на Землю было для нее целью всего путешествия. С самого начала все ее действия были подчинены этому стремлению. Да, теперь эта светлая мечта потускнела в ярких красках Арм-Дамаша, но отказаться от нее Анет не могла. Ее избалованная душа, привыкшая получать все, кричала из глубины сердца, что уже не может существовать без этих двух миров, что ей нужно все.

– Все… – горько усмехнулась Анет и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Погруженная в свои мысли, девушка даже не заметила, как, бесшумно ступая, из коридора показался Стик.

– Ты чего? – обратился он к зареванной Анет. – Что ты опять ревешь? Что за привычка?

– Ну тебя, – беззлобно отмахнулась от Эскорита девушка. – Это я так волнуюсь. Жду, жду, а вы все никак не идете. Вот ты появился, слава богу, а остальных нет, и я стала переживать еще сильнее.

– Ладно. – Стикур успокаивающе погладил девушку по плечу. – Не нервничай, все будет хорошо. Видишь, я уже вернулся, а скоро подойдут Дерри и Дир. Ты бы Зюзюку-то отпустила, а то вон как впилась, он еле дышит.

Анет послушно кивнула, отцепилась от гхырха и грязным рукавом размазала по щекам слезы.